Доклад игумении Филареты (Шевченко) на XIII Рождественских чтениях
XIII Рождественские общеобразовательные чтения Нижегородской митрополии
Секция «Древние монашеские традиции в условиях современности».
Доклад настоятельницы Арзамасского Николаевского женского монастыря игумении Филареты Шевченко
Тема: «Враги послушания – вопросы: «А почему я?», «А зачем?, «А может, лучше по-другому?», «А если я не смогу?» и прочие – источник их происхождения и методы борьбы».
Монашеская жизнь есть, по словам святых отцов, жизнь равноангельная. Совершающаяся не по законам мира сего, а по иным, небесным, законам и потому сопряженная с постоянным преодоление соблазнов внешних и внутренних. В этом мироотреченном жительстве все упование возлагают монашествующие на Небесную помощь, прежде всего, Пречистой Богоматери, первой совершенной Монахини, Девы, явившей Собою неповторимый пример всецелого посвящения Богу – и сердцем, и мыслью, и волей, и всеми телесными силами.
«Послушание наставнику, старцу – это великая добродетель, великое преимущество. В этом всё. Нужно пройти через послушание, быть наполненным, чтобы быть готовым противостоять жизненным трудностям. Если нет смирения, нет послушания, то нет и благодати Божией. Если не пройдешь через смирение, а значит, и через послушание, то будешь горько страдать. Недостаток послушания бывает по вине эгоизма и себялюбия. Великое дело – смирение! Эгоизм и гордость породили преслушание, поэтому мы ушли из рая. Эгоист никогда не сможет слушаться. Он всегда хочет проверять то, что ему говорят, хорошо это или плохо, так это или не так, и соответственно действует. Или он делает, но сопротивляясь и прекословя, думая, что таким образом он показывает свою свободу. Рабство – это то, что принуждает его не слушаться. Слушаясь, человек входит в свободу чад Божиих». (Старец Порфирий Кавсокаливит)
Послушание помогает освободиться от всех внутренних уз: страстей, немощей, эгоизма, мирского мудрования – и в духовной свободе устремиться к заповедям Божиим, к Царству Небесному. Послушание таинственно подаёт монахам Духа Святаго и зачинает в них благодатную жизнь. Наконец, через послушание они уподобляются Самому Христу. И недаром каждый человек, вступающий в монашескую жизнь, называется послушником и запечатлевает своё самоотречение обетом во время пострига.
Будет ли братство жить и развиваться, преуспевать в молитве и всех добродетелях? Будет ли в нём единство? Монастырь – не просто учреждение, и игумен – не управленец, занимающийся административным регулированием и насаждением дисциплины. Он несёт служение по примирению человека с Богом, его отношения с монахами имеют священный характер. И послушание в монастыре – это не инструмент управления, а таинство, в котором совершается возрождение человека Духом Святым. И если игумен любит свой монастырь и хочет обеспечить его будущее, то первое, что он призван сделать, это насадить в нём послушание.
Если мы вникнем в Священное Писание, то увидим, что добродетель послушания лежит в основании всего: «Послушание есть выражение сущности самой Святой Троицы, где мы видим, что все Лица Святой Троицы проявляют желание исполнить волю не свою, но волю другого», – говорит старец Софроний (Сахаров).
У преподобного Феодора Студита содержится учение о послушании как о правиле монашеской общежительной жизни: «Монах – это тот, кто, отлагая всякое непослушание и пленяя всякий помысел в послушание Христово, живет по общему закону братства и имеет всегда самоукорение».
Древнее монашество патериков, аввы Дорофея, преподобного Иоанна Лествичника – это монашество эпохи Традиции в широком смысле. И потому основной акцент в святоотеческих творениях при стяжании послушания – это осознанная борьба с падшей природой человека в ее возрастании от естественной добродетели к добродетели духовной. Древнее монашество было Христоцентрично, монашество нашего времени более эгоцентрично.
Вот уже проблема православной Греции ХХ века. Отец Софроний (Сахаров) рассказывал о своем опыте духовничества на Святой Горе: «…приходившие молодые монахи не удовлетворялись старцами, а старцы отягощались молодыми, потому что новопришедшие делали много глупостей. И когда старцы говорили мне о том, что делают новоначальные, то я сказал им, что эти люди пришли к вам из мира, который живет совсем по другим правилам. Все их реакции воспитаны в этом мире, чуждом христианскому монастырю» [7].
Приходя в монастырь из мира со сбитыми ориентирами, с искаженными представлениями о добродетели, современный человек встречается с иными реалиями, противоположными опыту, навыку и комплексу идеалов, обретенных им в миру, где очень трудно найти «тесные врата» и, наоборот, очень легко исчезнуть в паутине ловушек врага рода человеческого. И уже за один только этот шаг в сторону от «широкого пути» современного человека можно назвать «великомучеником».
Источник их происхождения вопросов: “Почему я?”, “Зачем?”, “Может, лучше по-другому?”, “А если я не смогу?” у современного человека объясняется маловерием. Очевидно отсутствие той веры Авраама, когда он просто доверился Богу – и это вменилось ему в праведность. Маловерие сочетается с отсутствием самоотвержения.
Серьезной проблемой усвоения добродетели послушания отец Софроний называет при высокой культуре интеллекта крайне низкую культуру сердца, в том числе культуру послушания.
Как сказал Святейший Патриарх Кирилл при возведении одной игумении ставропигиального монастыря: «Мы живем в непростое время. Особенно непростое оно для тех, кто отдает себя полностью служению Господу, кто уходит из мира в монастырь и сораспинает себя Христу через святое послушание. Мы занаем, что те, кто приходят сегодня в монастыри, это современные люди, которые получили образование и сформировались в этом самом мире. И многое, что является недобрым в этом мире, в той или иной степени прикоснулось к их сознанию и к сердцу. Это ставит очень большую и важную задачу, в первую очередь перед игуменией, которая должна мудростью своей, духовным опытом превозмочь тяготение мира в сердцах, особенно юных послушниц и молодых монахинь».
В книге «Поучение о послушании» преподобного Зосимы (Верховского), русского подвижника 19 века, говорится, что послушание основывается на доверии, и, принимая братьев в обитель, игумен должен смотреть, готовы ли они полностью довериться ему. Если у монаха нет доверия, то все усилия игумена привести его к Богу могут оказаться тщетными, потому что для такого брата, по словам старца Зосимы, «всё заповедуемое отцом будет тягостно и неприятно» [8]. В то время как для инока, любящего своего духовного отца, горы превращаются в песчинки! И чем больше доверяет брат игумену, тем легче делается для него путь монашеской жизни, тем быстрее он преуспевает в молитве и всех добродетелях.
Конечно, для того, чтобы братия полностью доверяли игумену, важно, чтобы игумен самой своей жизнью вызывал у них любовь и доверие. В одном монашеском уставе V века есть даже особый пункт об этом: «Игумен должен стараться быть любимым больше, чем внушать страх». Интересный комментарий к этим словам даёт архимандрит Эмилиан, проигумен монастыря Симонопетра: «Конечно, братья в любом случае будут любить своего игумена, потому что это их обязанность ради имени Божия. Но чтобы полюбить нелюбимого, они испытают тяжелейшую борьбу, а жизнь в монастыре станет … томлением. ... И поэтому игумен должен вдохновлять на любовь к себе. Тогда жизнь в монастыре будет соплетена с радостью Христовой».
Нередко перед Игуменом встают очень сложные духовные задачи. Как, например, пробудить дух подвижничества в братстве? Как такого брата, который постоянно думает о себе и стремится к комфорту, научить самопожертвованию? Как вдохновить к евангельской жизни того, кто просит для себя особую одежду или пищу? Или как научить того, кто требует особенного внимания к себе, искать не любви человеческой, а любви Христовой? Игумен должен тонко ощущать грань, когда проявить настойчивость, а когда лучше снизойти. Если презирать немощи людей, то этим им не поможешь. Игумен призван сопереживать их страданиям. Он первый должен понять их, чтобы они потом поняли его. И главное, что нужно игумену в таких случаях, это долготерпение. Теоретически все монахи призваны к терпению, но на деле именно игумену приходится быть самым терпеливым человеком в братстве. Ведь если монахи обязаны любить и приносить себя в жертву, то тем более обязан любить и приносить себя в жертву игумен. И если он таков, то он вносит в жизнь монастыря мир и надёжность, и братья доверяют ему и слушаются от всего сердца.
Игумен должен со тщанием вникать и деятельно участвовать в процессе стяжания братом добродетели послушания, исполняя слово апостола, обращенное к Тимофею: …проповедуй слово, настой во время и не во время, обличай, запрещай, увещевай со всяким долготерпением и назиданием (2 Тим. 4:2). Последнее тоже, наверное, особенно важно и актуально. В усвоении добродетели послушания от всех нас – как игуменов, так и послушников требуются мужество и самоотверженность, терпеливое несение Креста: Царство Небесное силою берется, и употребляющие усилие восхищают его (Мф. 11:12).
Если инок имеет открытость и доверие, то и сердце духовного отца открывается ему навстречу. И даже если игумен подвержен страстям и немощам, ради своего послушника он будет преображаться. Чувствуя свою ответственность, он будет молиться за своё духовное чадо, стремиться ему помочь и сам будет возрастать в любви и духовном делании.
Очень важно, с каким чувством, с каким настроем слушается монах. Если в монастыре любой монах моментально, с радостью соглашается, то можно только порадоваться за такое братство, в котором царит подлинный монашеский дух; среди этих братий истинно присутствует Бог. Но мы знаем, что не всегда бывает так. Порой в ответ на поручение у монаха могут возникнуть помыслы: «А почему я? Разве больше некому?», «Я ведь пришел сюда молиться, а не полы мыть!» Монах тут же показывает недовольство, хмурится. И при этом ему и в голову не приходит, что это грех. Он думает, что это естественная реакция. А на самом деле, для монаха это падение. Можно сказать, этим он перечеркивает всю свою духовную жизнь! Один современный старец говорит: «Мы видели монахов, которые ревностно начали свой путь, но в душе у них была трещинка: они порой роптали на послушании». Исполнение послушания с ропотом, огорчением – один из самых опасных сорняков в духовной жизни, растлевающий главную силу человека – его свободную волю – и обращает ее на зло. Монаху жизненно важно искусно управлять своей волей: как щитом ограждать себя от греха и как мечом посекать греховные помыслы. Если же монах не следит за тем, куда склоняется его свободная воля, то она, вместо того чтобы служить ему оружием, может превратиться в дикого, злобного пса. Преподобный Исихий Иерусалимский говорит об этом: «Видел я одного пса, который, взбесившись, наравне с волком терзал овец». Воля действительно может взбунтоваться, если монах не научится умело управлять ею. И тогда все его внутренние силы – раздражительная, вожделевательная, умная – придут в неистовство. Поэтому монах призван постоянно, сознательно направлять свою волю к добру, искать Христа всеми своими силами, чтобы не попасть в тяжкое рабство, то есть в рабство своему эгоизму.
В самом деле, разве это не рабство, когда из-за маленького замечания или просьбы монах чувствует, как внутри у него что-то сжимается, и все становится для него мрачным, так что он забывает о Боге, и его душа поникает к земле? «Человек огорчается, когда что-то происходит не по его воле или когда его принуждают делать то, что ему не нравится. Печаль возникает, когда задевают наше “я”. И в сущности печаль происходит не от того, что нам сделал другой человек, а от того, что сидит внутри нас: от нашего мнения, желания, которое ближний не исполняет, в котором нам отказывает».
Приведём такой пример. Благочинный, по поручению игумена, попросил братий подмести монастырский двор. Все монахи как будто делают одно и то же, все оказывают послушание; но у каждого свой настрой, свои помыслы. Один, подметая, негодует, что его отвлекли от основной работы, и вслух высказывает возмущение. Другой понуждает себя работать молча, но он нахмурен и внутренне огорчён. У третьего похожее настроение, но он сознаёт, что это состояние души – неправильное, греховное. И он внутренне укоряет себя, горячо молится и старается работать с ревностью. Наконец, четвертый монах трудится с искренней радостью. Он внутренне свободен и в любой миг готов пойти туда, куда благословит ему игумен. Для него всякое дело в монастыре, как пишут святые отцы, велико и достойно небес; на любом месте он ревностно служит Богу и братиям.
Ещё в древности преподобный Исихий Иерусалимский писал: «Подобает нам, пребывающим в общежитии, добровольно и с бодрым сердцем всю свою волю отсекать перед настоятелем» [9]. Отсечь свою волю – не так просто. Вот монах оказал внешнее повиновение. Но радуется ли при этом его сердце? Не высказывает ли оно несогласие? Или, может, оно отзывается на чужую волю вяло, со скорбью, едва-едва подвигаясь к повиновению?
Только то послушание бывает по Богу, которое совершается охотно, или, по крайней мере, с понуждением себя к искреннему повиновению [10].
Важно понимать, что смирение и оставление своей воли – дело нелегкое. Послушание – высочайший подвиг для человека с падшей природой. И потому неизбежно иногда и смущение, и нежелание повиноваться, и недоверие – даже у людей по характеру мягких и кротких. И игумен должен ободрять монахов, советуя не бояться помыслов, а презирать их.
Что же делать монаху, если он всё же чувствует внутреннее сопротивление, нежелание в чём-то послушаться? Преподобный Исихий пишет, что в деле послушания необходимо иметь особое, очень тонкое искусство, которое состоит в том, чтобы человек «не смущался желчью» [11]. Желчь – это горечь, это смущение, когда надо исполнить что-то, чего совсем не хочется. И чаще всего именно эти смущающие помыслы, а не какие-то внешние обстоятельства, делают жизнь монаха бесплодной. Не зная того, как «слушаться с искусством», человек может провести долгие годы в монастыре, но при этом пребывать в страстях, чувствовать разочарование, пустоту. Такой человек приходит на послушание и тут же вступает в конфликт с ближними. Он хочет молиться, но не имеет никакого сочувствия к словам молитвы, потому что его ум постоянно пребывает в беспокойстве, обуревается самыми разными помыслами. И очень часто суть всех этих духовных проблем коренится в том, что человек просто не решился предать себя в послушание, он держится за свою волю, свои желания, свой эгоизм. Собственная воля разделяет человека и с Богом, и с духовным отцом, и с братьями. Такой человек лишается главного достоинства монаха – сердечного послушания.
И преподобный Исихий, открывая тайну настоящего послушания, призывает монаха «не смущаться желчью», то есть немедленно изгонять из сердца горечь, которая может возникать, когда нужно преодолеть свою волю. И старец Зосима пишет, что чувствуя скорбь от повеления человек ни в коем случае не должен оставлять в себе это чувство [12]. Он призван не опускать руки, не сдаваться, а понуждать себя исполнять повеление решительно, с молитвой, всеми силами стараясь преодолеть огорчение. Такое послушание можно приравнять к мученичеству, и оно всегда увенчивается успехом. Только тот остаётся без плода, кто оставляет борьбу, кто впадает в бездействие, отчаивается и говорит: «Ничего не могу поделать». Тот же, кто трудится, кто борется, кто стойко в сердце своём с молитвой противостоит своим желаниям, никогда не терпит неудачу. К нему обязательно приходит благодать Божия. И он чувствует, что больше не огорчается, что его сердце наполняется радостью и любовью к послушанию. И с каждым подобным случаем монах всё больше и больше освобождается от своей воли; ему всё легче и легче слушаться. Потому что послушание – это дело практики, дело навыка, и через постоянное упражнение в нём монах может достичь совершенного единения своей воли с волей Божией.
И дело духовного отца – всегда очень внимательно следить, как повинуется монах. Если у брата возникает смущение, с которым он не в силах справиться, то нужно помочь ему преодолеть его. Потому что если это огорчение будет накапливаться, то приведёт к унынию, которое в конце концов истощит духовные силы монаха, так что он даже не сможет продолжать монашескую жизнь.
Люди склонны видеть причину своих огорчений в чем-то внешнем. Но истинная причина огорчения обычно таится внутри человека. Духовно свободный человек способен принять мнение или волю ближнего, его воля гибка, покорна. В ближнем он видит Христа и свободно покоряется ему. А человек, который не имеет внутренней свободы, держится за свои желания и представления. Все это говорит о том, что человек находится в узах своего самолюбия. В конце концов он может впасть в такое состояние, что не будет способен потерпеть ничего.
Конечно, монах не может в один миг изменить свое сердечное расположение. Но для начала он призван хотя бы удерживаться от греха на деле. То есть хотя бы внешне вести себя так, чтобы не обнаружить свое недовольство и ничем, ни взглядом, ни жестом, ни словом не огорчить ближнего. Тяжкий грех для монаха исполнять послушание с хмурым лицом и ропотом, огорчая окружающих. Один старец говорит об этом откровенно: «Исполнять послушание на кухне с плохим настроением, когда тебя зовут туда помочь, – это значит показывать грубость и дикость своей души».
Показывая недовольство, монах теряет прекрасную возможность преуспеть. Ведь именно сейчас, в ту минуту, когда ему дается какое-то поручение, он может показать Богу, что он Его любит! У него должна быть внутренняя установка – никогда не воспринимать обстоятельства или ближних как препятствие. Жизнь полна неожиданностей. Невозможно человеку устроиться так, чтобы никто не доставлял ему неудобства и ему никогда не приходилось бы отсекать свою волю. Весь вопрос в том, как монах относится к таким ситуациям – понимает ли он, что, если их не будет, то подлинного преуспеяния ему не достичь, и все прочие его подвиги – пост, чтение, даже молитва – потеряют смысл.
Действительно, когда человек все свои внутренние переживания сразу выплескивает, показывает свое настроение, это значит, что он в этот момент оставил духовную жизнь, перестал трезвиться. И самая важная миссия игумена – научить братий совершенному послушанию, не только внешнему, но и внутреннему.
Не обнаружить внешне свои помыслы – это уже начало победы. И эта борьба имеет великую цену пред Богом. Но конечно, останавливаться на этом нельзя. Человек какое-то время может удерживаться от греха на деле. Один старец очень точно описывает это: «Если монах хочет что-то сделать, а игумен говорит ему: “Я тебе запрещаю”, то монах, конечно, послушается, но если при этом он в сердце не соглашается, то внутри у него начинается разложение, распад. Как тает снег, так тает и его душа. И когда-нибудь такое неискусное, не настоящее послушание приведет к тому, что его нервы сдадут, душа затоскует, воспротивится, возненавидит, осудит и скажет: “Тридцать лет я в послушании, а где же плоды? Я ничего не чувствую!” Чем дальше, тем больше его душа мельчает, теряет силы и чахнет. Мы стараемся его поддержать и утешить, даем ему что-то вкусное, берем в поездку, но он все равно унывает. Ничто не идет ему на пользу». Таков результат, когда человек слушается только внешне, а в сердце скорбит, имеет несогласие. И поэтому монах призван изо всех сил бороться с огорчением, изгонять печаль из своего сердца.
Истинное послушание всегда соединено с молитвой. Можно сказать вся таинственная, духовная жизнь монаха, соединяющая его со Христом, состоит в двух деланиях – послушании игумену и молитве. И как учил преподобный Зосима, одно делание немыслимо без другого. Кто выходит из повиновения духовному отцу, тот не может чисто молиться [13]. Так и тот, кто ослабляет трезвение ума и оставляет молитву, не может сохранить истинное, сердечное послушание [14]. При этом и сам игумен всё совершает и говорит, исходя из молитвенного опыта, молитвенного настроя. И обучая иноков двум деланиям – отсечению своей воли ради Христа и непрестанной молитве, – он помогает им достичь главной цели – того, чтобы вся их жизнь стала предстоянием пред Богом.
Святые отцы учат: руки делают. А ум молится. Такое сочетание очень важно в современных условиях, когда приходится много трудиться для жизнеобеспечения: сельскохозяйственные работы, заготовка провианта, кухня, работа с прихожанами, паломниками, трапезные послушания и т.д. – всё это вносит лишнюю суету в монастырскую жизнь, когда неизбежно страдает духовная составляющая, она как бы отходит на второй план. Поэтому очень важно не допустить охлаждения к духовной жизни из-за многопопечительности и элементарной физической усталости монашествующих. Помочь и поддержать их морально и духовно в такие минуты очень важно.
Страсти исцеляются только благодатью Божией. И поэтому, как наставляет один современный духовник, «[если тебе трудно послушаться,] не размышляй, а начни молиться».
В борьбе монах старается внутренне принять волю другого человека, отвергая молитвой всякий смущающий помысел. Конечно, на этом поприще монах иногда претерпевает мученичество. Самая большая скорбь для него – когда он искренне хочет послушаться, а видит в себе сопротивление, гордость и ощущает себя бессильным что-либо сделать! Но если он мужественно претерпит эту борьбу, если в этот час скажет себе: «Я буду творить послушание, я не отступлю», и при этом будет молиться, то благодать Божия обязательно укрепит его, подаст ему плоды Духа Святого: радость и мир. Молитва – главная помощь монаху в деле послушания. Она – лекарство от всякой печали и огорчения.
Но что делать, если у нас духовная жизнь еще не наладилась, и игумен не имеет большого духовного опыта? Как в таких условиях оказывать сердечное послушание?» Действительно, может возникнуть такой вопрос. И что в подобной ситуации делать монаху? Унывать? Жить самостоятельно, никому не подчиняясь? Но на самом деле, нет такого места, где монах не мог бы освятиться через послушание. Если он творит послушание с терпением, жертвенным духом, молитвой, то он не только сам освящается, но и создает вокруг себя подлинно монашескую, духовную атмосферу. Рядом с ним меняются и другие братия, и сам игумен.
И в заключение хочется снова воздать благодарение Господу и Пречистой Его Матери за великий дар – монашеское житие, которое есть истинное блаженство, и за то, что несмотря на множество искушений и соблазнов, всё же продолжают притекать в обители души, уязвленные любовию Христовой.
Список использованной литературы:
[1] «Основные трудности усвоения добродетели послушания в современной монашеской жизни: причины трудностей и пути их преодоления». Доклад игумении Марии (Воробьевой), настоятельницы Свято-Успенского монастыря г. Перми на международной научной конференции «Русь – Святая гора Афон: тысяча лет духовного и культурного единства» в рамках юбилейных торжеств, приуроченных к празднованию 1000-летия присутствия русских монахов на Святой горе Афон (Москва, 21–24 сентября 2016 года)
[2] «Послушание – основной монашеский обет». Доклад игумении Анастасии (Мордмиллович), настоятельницы Казанского женского монастыря Калужской епархии на круглом столе «Добродетель послушания в современных монастырях: практические аспекты» (Воскресенский Новодевичий женский монастырь Санкт-Петербурга, 2-3 июля 2018 года)
[3] «Проблема усвоения добродетели послушания» Доклад игумении Софии (Силиной), настоятельницы Воскресенского Новодевичьего женского монастыря Санкт-Петербурга на круглом столе «Добродетель послушания в современных монастырях: практические аспекты» (Воскресенский Новодевичий женский монастырь Санкт-Петербурга, 2–3 июля 2018 года).
[4] «Актуальные вопросы современного монашества» Доклад заместителя председателя Синодального Отдела по монастырям и монашеству игумении Иулиании (Каледы), настоятельницы Зачатьевского ставропигиального монастыря г.Москвы, на конференции, посвященной празднованию 700-летия явления чудотворной иконы Пресвятой Богородицы на Толге и основания Толгской обители 05 мая 2014г.
[5] «Послушание как главная добродетель в монашеской жизни». Доклад игумении Домники(Коробейниковой), настоятельницы Александро-Невского Ново-Тихвинского монастыря (г. Екатеринбург) на Собрании игуменов и игумений монастырей Русской Православной Церкви (Свято-Троицкая Сергиева лавра, 8−9 октября 2014 года).
[6] «Как научиться оказывать послушание с радостью и желанием сердца». Доклад игумении Домники (Коробейниковой), настоятельницы Александро-Невского Ново-Тихвинского женского монастыря в Екатеринбурге на круглом столе «Добродетель послушания в современных монастырях: практические аспекты» (Воскресенский Новодевичий женский монастырь Санкт-Петербурга, 2-3 июля 2018 года)
[7] Софроний (Сахаров), архим. Духовные беседы. Т. 2. С. 241–242.
[8] Зосима Верховский, прп. Поучение о послушании // Трезвомыслие: в 2 т. Екатеринбург: Ново-Тихвинский женский монастырь; М.: Паломник, 2009. Т. 1. С. 488.
[9] См.: Исихия пресвитера к Феодулу слово душеполезное и спасительное, о трезвении и добродетели, оглавительное. [Гл.] 31 // Добротолюбие, или Словеса и главизны священнаго трезвения: в 2 т. М.: Сретенский монастырь, 2001. Т. 1. С. 262.
[10] См.: Зосима Верховский, прп. Поучение о послушании // Трезвомыслие: в 2 т. Екатеринбург: Ново-Тихвинский женский монастырь; М.: Паломник, 2009. Т. 1. С. 513.
[11] См.: Исихия пресвитера к Феодулу слово душеполезное и спасительное, о трезвении и добродетели, оглавительное. [Гл.] 31 // Добротолюбие, или словеса и главизны священнаго трезвения: в 2 т. М.: Сретенский монастырь, 2001. Т. 1. С. 263
[12] См.: Зосима Верховский, прп. Поучение о послушании // Трезвомыслие: в 2 т. Екатеринбург: Ново-Тихвинский женский монастырь; М.: Паломник, 2009. Т. 1. С. 513.
[13] См.: Зосима Верховский, прп. Поучение о послушании // Трезвомыслие: в 2 т. Екатеринбург: Ново-Тихвинский женский монастырь; М.: Паломник, 2009. Т. 1. С. 606.
[14] См.: Зосима Верховский, прп. Поучение о послушании // Трезвомыслие: в 2 т. Екатеринбург: Ново-Тихвинский женский монастырь; М.: Паломник, 2009. Т. 1. С. 591.