Божественная литургия в день памяти Сщмчч. Александра, Александра, Александра, Михаила, Павла, Павлина, Алексия, Михаила и друг.

20 НОЯБРЯ 2017 ГОДА

В Благовещенском мужском монастыре отметили день памяти священномучеников Александра, Александра, Александра, Михаила, Павла, Павлина, Алексия, Михаила, Николая, пресвитеров, Вениамина и Иоанна, диаконов, мч. Николая и мц. Елисаветы. Богослужение состоялось в Благовещенском соборе монастыря. Литургию возглавил игумен монастыря - архимандрит Александр (Лукин) в сослужении братии обители.

Фото

Священномученик Александр Ильинский (1899 – 1937)

Священномученик Александр родился 22 октября 1899 года в селе Пустыни Арзамасского уезда Нижегородской губернии в семье священника. До революции он успел окончить только два класса в Нижегородской Духовной семинарии. Священнический сан Александр Иванович Ильинский принял уже после 1918 года.

В 1930-е годы иерей Александр Ильинский был настоятелем Знаменской церкви в селе Большие Кемары. Отец Александр был арестован в ночь с 20 на 21 октября 1937 года вместе с группой духовенства, служившего в храмах Перевозского района Горьковской области. Священнику Ильинскому, как и другим арестованным, вменялось в вину участие в контрреволюционной диверсионно-повстанческой и террористической организации под руководством митрополита Феофана (Тулякова). Следователь утверждал, что на основании показаний других обвиняемых и свидетелей якобы отец Александр неоднократно получал антисоветские задания непосредственно от митрополита Феофана, а также благочинного. Все эти обвинения отец Александр отвергал во время допроса, происходившего 23 октября 1937 года в Перевозском отделении НКВД.

01— Вы арестованы как активный участник контрреволюционной организации, возглавляемой попом Страгородским, признаете ли себя в этом виновным? — Виновным себя я не признаю. Никаких разговоров по этому вопросу с благочинным Страгородским у меня не было.

— Скажите, в какое время 1936 года вы посещали Страгородского и наоборот, вас Страгородский?

— В 1936 году я у Страгородского не был, он приходил ко мне в августе месяце, будучи уже благочинным.

— Скажите причину посещения вас Страгородским?

— Страгородский ко мне приходил за получением денег на содержание митрополита.

— Скажите, что рассказывал вам Страгородский о поставленных перед ним задачах митрополитом Туляковым?

— Что рассказывал мне Страгородский о своей поездке к митрополиту я не помню.

— Скажите, в какое время 1937 года и зачем вас посещал Страгородский и наоборот, вы его?

— В 1937 году Страгородский был у меня на квартире два раза. Первый раз в феврале месяце заходил ко мне по пути отдохнуть. Шел он из села Кетрось, от своей дочки. У меня он был в это время примерно три–четыре часа. Никаких разговоров контрреволюционного характера мы со Страгородским не вели.

Второй раз он ко мне приходил в сентябре месяце, приносил мира. На квартире он у меня был примерно два–три часа. От меня он пошел в село Кетрось. При втором свидании также разговоров на контрреволюционную тему не вели. Кто еще был во время посещения меня Страгородским — не помню.

У Страгородского я был в августе месяце, приходил я к нему за святым миром. Вместе со мной также приходил Вадов Василий Павлович. К Страгородскому мы пришли вечером, и ушли от него на второй день в два часа дня. Какие у нас были разговоры, точно не помню.

11 ноября 1937 года Тройка НКВД по Горьковской области приговорила отца Александра к расстрелу. Священник Александр Ильинский был расстрелян 20 ноября 1937 года и погребен в общей безвестной могиле.

Священномученик Александр Курмышский (1879 – 1937)

Священномученик Александр Михайлович Курмышский родился 23 января 1879 года в городе Симбирске в семье священника Михаила Курмышского. После окончания полного курса Симбирской Духовной семинарии Александр Михайлович Курмышский много лет преподавал. В 1917 году он принял священнический сан, но где и когда это произошло — неизвестно.

20 октября 1937 года отец Александр был арестован вторично и находился под стражей в перевозской тюрьме, а затем был отправлен в горьковскую тюрьму. Супруга отца Александра матушка Нина осталась одна с тремя несовершеннолетними детьми, самой младшей дочери было пять лет.В 1930-е годы отец Александр служил в Успенской церкви в селе Танайково Перевозского района Горьковской области. В 1935 году он был осужден на пять лет лагерей Перевозским районным нарсудом за неуплату налогов, но впоследствии по ходатайству прихожан был оправдан Горьковским краевым судом.

Во время единственного допроса, 22 октября 1937 года, отец Александр категорически отрицал все выдвинутые против него обвинения.

— Вы арестованы как участник церковно-фашистской, диверсионно-террористической организации. Признаете ли себя виновным в этом? — спрашивал священника следователь.

— Виновным себя не признаю.

— Следствием установлено, что в 1936 году вам было дано поручение благочинным Перевозского района Страгородским вести контрреволюционную, террористическую, шпионскую и повстанческую работу. Признаете ли, что на такую тему у вас со Страгородским были суждения?

— Я, Курмышский, отрицаю беседу со Страгородским на такую тему, которая вами поставлена в вопросе.

— Скажите, когда у вас был благочинный Страгородский, и расскажите о вашей беседе с ним?

— Страгородский меня посещал один раз в 1936 году, в какое время — я не помню, он приходил по вопросу отчисления средств на епархиальный совет, вторично ко мне приходил благочинный Страгородский в 1937 году в июле месяце, когда поехал в Семенов к митрополиту Феофану (Тулякову) за миром, как он мне передал. Каких-либо разговоров у меня с ним не было.

— Установлено, что вы среди верующих граждан вели контрреволюционную агитацию, направленную против мероприятий, проводимых партией и советской властью на селе, против новой конституции. Признаете ли себя виновным в этом?

— Виновным себя не признаю.

— Что вам рассказывал благочинный Страгородский о результатах его поездки к митрополиту Феофану?

— О своей поездке благочинный Страгородский мне говорил, что, будучи у митрополита Феофана в мае месяце 1936 года, он получил миро и только, кроме этого мне ничего не говорил. А о поездке в 1937 году я никакой беседы со Страгородским не имел, только он сообщил, через кого я не знаю, что миро он не привез и что митрополит Феофан арестован. Больше показать ничего не могу, записано с моих слов верно.

В следственном деле по обвинению священнослужителей Перевозского района на основе показаний лжесвидетелей следователем было представлено против отца Александра следующее обвинение: «…12 января 1937 года, в разговоре про вновь раскрытую троцкистско-зиновьевскую банду террористов, Курмышский заявил: врагов у советской власти осталось еще много и если всех расстреливать, то не хватит пуль, касаясь железнодорожного транспорта, в частности плохой посадки пассажиров, заявил: здесь тоже вредительство, потому что во главе желдортранспорта стоит Каганович — лицо еврейской национальности, который имеет связи с Троцким и сочувствует его контрреволюционной политике. В этом же 1937 году в разговоре о новой конституции заявил: новая конституция не очень отрадна нам, не придется голосовать, за кого хотим, а голосуй, кого коммунисты хотят».

11 ноября 1937 года Тройка НКВД приговорила отца Александра к расстрелу. Священник Александр Курмышский был расстрелян 20 ноября 1937 года и погребен в общей безвестной могиле на расстрельном полигоне Горьковского НКВД.

Священномученик Михаил Гусев (1890 – 1937)

Священномученик Михаил Иванович Гусев родился 25 октября 1890 года в селе Дивееве Ардатовского уезда Нижегородской губернии в семье священника Серафимо-Дивеевского монастыря Иоанна Гусева.

Отец Михаил был родственником первого священника Серафимо-Дивеевской обители протоиерея Василия Садовского. У его родителей — протоиерея Иоанна Феофановича и Лидии Петровны Гусевых — было шестеро детей: Раиса, Надежда, Феодор, Иаков, Михаил и рано умерший Николай. Старшие дочери Раиса и Надежда вышли замуж: Раиса за священника села Ичалово Ардатовского уезда отца Феодора (Косовского?), а Надежда — за священника Серафимо-Дивеевского монастыря Иоанна Алексеевича Полидорского. После закрытия обители семья Полидорских уехала в Сормово, отец Иоанн был арестован и скончался в заключении на Соловках. Старший брат отца Михаила Федор Гусев был служащим, работал во Владивостоке бухгалтером в банке. В 1937 году Федор Иванович возвращался из отпуска, был арестован, и больше родные о нем не слышали. Иаков Иванович Гусев принял священнический сан и служил в храме села Елизарьево, что в шести километрах от Дивеева. Отца Иакова дважды арестовывали. Его расстреляли в Горьком.

Супруга отца Иоанна тоже как-то была больна, поехала лечиться в Нижний Новгород, там предложили сделать операцию. Лидия Петровна уже лежала на операционном столе, когда вдруг встала и сказала: «Поеду к отцу Иоанну Кронштадтскому за советом». Отец Иоанн ей сказал: «Если не сделаешь операцию, проживешь, сколько тебе Господь положил, а сделаешь — не знаю». Она выбрала первое и пережила Иоанна Феофановича.Глава семейства отец Иоанн Гусев скончался в 1915 году от рака. Из семейных преданий известно, что однажды батюшка поддержал сильно накренившийся воз сена, надорвался и заболел. Врачи предлагали ему сделать операцию, но он отказался: «Сколько Господь дал, столько и проживу».

Михаил был младшим в семье Гусевых. В июле 1912 года он закончил Нижегородскую Духовную семинарию и поступил на медицинский факультет Императорского Варшавского университета, но после первого курса его отец дальше учиться на врача не благословил, а пожелал, чтобы он стал священником. Вскоре Михаил Иванович женился на шестнадцатилетней Нине, дочери протоиерея Иоанна и Лидии Неофитовны Касаткиных из села Онучина, расположенного в двадцати пяти километрах от Дивеева.

Нина Ивановна в раннем детстве лишилась матери. У овдовевшего протоиерея Иоанна на руках осталось пятеро детей. Печалясь о кончине супруги, он решил уйти в монастырь. Отец Иоанн поехал за советом к блаженной Паше Саровской в Дивеево, и она ему сказала: «У тебя дома монастырь. Поезжай домой». Всю тяжесть заботы о воспитании детей взяла на себя крестьянская девушка Устинья. Она дала обещание у постели умирающей Лидии Неофитовны «вовек не оставить ее малых сирот и батюшку». Устинья заменила хозяйку в доме, была ласковой и нежной матерью детям. Часто недоедая, она отдавала им последнее, никогда не ела мяса и строго постилась в понедельник, среду и пятницу, много молилась. Обладая, видимо, природным умом и чуткостью, она «видела, каковы люди», и если иногда предостерегала от кого-либо домашних, то ее слова никогда не оказывались пустыми. Дети вспоминали, что жила она у них «словно святая». Устинья много терпела напраслин от односельчан. Часто, когда ее навещала мать, она со слезами говорила ей: «Мам, уйду я от них. Больно плохо про меня говорят». А та отвечала: «Нет! Кто давал слово-то Лидии? Ты что сказала?» — «Вовек не забуду, матушка!» — «Так, значит, терпи». Устинья вырастила всех детей отца Иоанна. Во время коллективизации его выгнали из дома, и отец Иоанн уехал к дочери Нине в Кулебаки, а Устинья осталась в Онучине у сестры, там вскоре и умерла. В таком вот «монастыре» и росла Нина Ивановна.

Приехали в Нижний. В этот же день, испросив разрешение, Нину вызвали с уроков. Молодых познакомили в гостинице. Нина сразу дала согласие, и отец Иоанн благословил их и купил дочери кольцо.Михаил Иванович видел ее один раз, когда приходил в Нижегородское епархиальное училище повидаться с родственницей. Был приемный день для посетителей. К Нине Ивановне пришел брат Александр. Вот тогда Михаил Иванович и увидел будущую супругу, но они не разговаривали. Спустя некоторое время он поехал к отцу Иоанну в Онучино просить руки его дочери. Отец Иоанн поначалу не соглашался, ведь у него была не замужем старшая дочь, но, видя сильное желание Михаила Ивановича взять в жены именно младшую, батюшка решил: «Ну, тогда поедемте, я благословлю, если она пойдет».

Семья Гусевых считалась в округе богатой, и поэтому отец Иоанн Касаткин хотел выдать дочь «как положено». Он расспрашивал родных, каким должно быть приданое, и в короткое время собрал что полагается.

Обвенчались Михаил Иванович и Нина Ивановна осенью 1913 года на праздник Рождества Пресвятой Богородицы, а вскоре Михаил Иванович был рукоположен во священника и назначен в Серафимо-Дивеевский монастырь.

Очень долго молодые не имели детей. Тем не менее Нине Ивановне предсказывали, что у них будут дети, но сначала она будет нянчить еще и чужого. И действительно, подкинули мальчика. Отец Михаил взял его со словами: «Пусть у нас живет, но ищите мать. Потом, может, у нас свои будут дети». Через полгода нашлась эта женщина: ее муж был осужден, и она, видимо, не могла прокормить дитя.

Только спустя шесть лет, в 1919 году, родился первый ребенок — Мария. Она впоследствии вспоминала, как в Дивееве мама привела ее в первый раз на исповедь: «В белом платьице… Мама рядом стояла, а папа исповедовал… Я потом подбежала к маме, и вот, вы знаете, такое состояние, я как на небесах стою — восторг такой был…» Позже дети вспоминали, что матушка Нина и сама очень любила службу, возвращалась из храма радостная, вся светилась, лицо становилось особенно красивым.

Второй ребенок, Николай, был вымолен матерью на богомолье в Сарове у мощей преподобного Серафима. К Маше — ей тогда было четыре года — подходили «монашеньки» и говорили: «У тебя будет братец», а девочка отвечала: «А мне надо сестренку…»

Коленька был любимцем блаженной Марии Ивановны Дивеевской. Мальчик любил церковь, по воскресеньям и в праздники он прислуживал в алтаре, подавал кадило, выносил свечу. Умер отрок от дифтерита на Михайлов день — 21 ноября 1935 года — на двенадцатом году жизни.

Семья была дружная. Часто отец Михаил с супругой и детьми навещали гостеприимного батюшкиного брата, отца Иакова, настоятеля Свято-Никольской церкви. По дороге в Елизарьево отдыхали в Мантуровой роще. Конечно, ездили и в Саров, на источник преподобного Серафима.

Великим постом служба начиналась в 4 часа утра: утренние молитвы, полунощница, утреня, часы и Литургия Преждеосвященных Даров. В 3 часа дня на первой неделе и в 4 часа в последующие седмицы читалось Великое повечерие с канонами, потом сборный акафист и обычное правило. После повечерия читалось поучение.Служение отца Михаила в Серафимо-Дивеевском монастыре пришлось на время игуменства Александры (Траковской). В это время в монастыре было девять храмов: собор в честь Святой Троицы, Тихвинская деревянная церковь, а под ней — церковь в честь иконы Божией Матери «Утоли моя печали», два Рождественских храма: во имя Спасителя и Божией Матери, церковь в богадельне в честь иконы Божией Матери «Всех скорбящих радость», в игуменском корпусе была домовая церковь святой равноапостольной Марии Магдалины, в трапезной — храм святого благоверного князя Александра Невского, небольшая церквушка в честь Преображения Господня — на монастырском кладбище. Престолов было 15. Под все престольные праздники на малой вечерне пели параклис Божией Матери, а утром бывало водоосвящение. Ранняя обедня обычно начиналась в 5 часов, а поздняя — в 6 часов (в разных храмах). По воскресным дням обязательно перед поздней бывал параклис нараспев. Вечером в половине шестого — вечерня и утреня. Затем малое повечерие с каноном.

После обеден служили молебны и полные панихиды, и батюшки ежедневно шли служить панихиды по всем пустынькам, а в Ближней пустыньке преподобного полагался молебен. В воскресенье вечером обязательно бывал акафист преподобному Серафиму нараспев, вместо второй кафизмы на утрени.

Начавшиеся в Русской Православной Церкви после ареста Святейшего Патриарха Тихона разделения из-за его поминовения за богослужением затронули и Дивеево. Священнослужители приходской Казанской церкви перестали его поминать, а епископ Ювеналий и с ним все монастырское духовенство продолжали возносить молитвы за Святейшего.В 1922 году было образовано Ардатовское викариатство во главе с Преосвященным Ювеналием (Мошковским). В этом же году в Дивееве для обсуждения насущных вопросов церковной жизни в первый раз собрались члены епископского совета, в который входил и священник Михаил Гусев.

Через несколько лет Ардатовская кафедра опустела. Занять ее было некому, так как почти все архиереи были арестованы.

В 1927 году Серафимо-Дивеевский монастырь был закрыт. В праздник Рождества Пресвятой Богородицы служили последнюю литургию. Пришедший накануне милиционер запретил сестрам звонить ко всенощной. Отец Михаил в это время готовился к службе. Он вышел из храма узнать, почему не благовестят, ведь дивеевские звонарки никогда не опаздывали. Только батюшка подбежал к колокольне, как тут же был арестован. Его увезли в Арзамасскую тюрьму. Нина Ивановна тогда очень плакала. К ней подошла старенькая монахиня и сказала: «Не плачьте, все вернется… И батюшка придет… Монашенки-то разбегутся кто куда, а батюшка приедет из Арзамаса. Его отпустят, он ни в чем не виноват. А монастырь опять вернется… И мы еще вернемся».

Волнуясь о судьбе мужа, Нина Ивановна поехала в находящееся неподалеку село Пузо, где в это время жила блаженная Мария Ивановна. Она утешила матушку и вселила надежду, что все устроится. Под конец сказала: «Он будет служить, где большие трубы».

Через две недели отец Михаил был освобожден, и семья Гусевых перебралась в село Елизарьево к отцу Иакову. Вскоре отца Михаила назначили настоятелем храма святителя Николая в Кулебаках (храм не сохранился), где был крупный металлургический завод. Тогда стал ясен смысл слов блаженной о «больших трубах». Кулебакский храм был просторный, деревянный, иконы для иконостаса писали дивеевские сестры. С утра совершалась утреня и обедня, под праздники с вечера служили всенощную. Отец Михаил исполнял также и обязанности благочинного по Кулебакскому району. Это было последнее место его служения.

По воспоминаниям дочери, батюшка отличался добросердечием, справедливостью, пользовался любовью и уважением прихожан и соседей, помогал чем мог сестрам разоренной Дивеевской обители, не забывал детей — сирот арестованных.

Был такой случай. С батюшкой служил священник Глеб Чубинский. После его ареста отец Михаил предложил, пока он еще сам священствует, жалованье, положенное отцу Глебу, отдавать его семье. «А как меня посадят, — заметил он, — тогда уж как хотите». И действительно, в течение полугода — до самого ареста отца благочинного — матушка Надежда Ивановна с маленькими детьми получала положенное отцу Глебу жалование.

Мария Михайловна рассказывала, что голос у батюшки был «нежный» и проповеди он произносил краткие. Любил слушать музыкальные пластинки и собирал их. У него были записи церковных служб, хорового пения, классической музыки, а также записи Ф. Шаляпина, Л. Собинова, Вари Паниной и других. Пластинки батюшке покупал один богатый человек, певчий императорского хора, знавший толк в музыке. В советское время отец Михаил редко заводил пластинки, боясь осуждения соседей: ведь многие тогда жили небогато.

Очень любил батюшка играть в шахматы. Дочь вспоминала: «Приходит почтальон, приносит газету «64» и говорит: «В Кулебаках только вы эту газету выписываете». Играл после службы, по переписке обыграл Алехина. Говорил: «Маня, давай научу тебя играть в шахматы». А я говорю: «Пап, я в шашки умею, а в шахматы мне не хочется». Надо было бы. У него ж партнера не было. Жалко мне — последние дни его жизни надо было бы скрасить».

Еще отец Михаил выписывал газету «Известия». Радио и электричество семье священника проводить отказались. Батюшка говорил дома: «Читайте газеты. Вот сейчас кулаков, богатых людей убирают, потом и нас будут уничтожать. А потом и за рабочих примутся».

Накануне ареста отца Михаила дважды вызывали в НКВД, предлагая отречься от сана. Отрекаться в те времена заставляли через газету. Говорили:

— Подумайте, у вас дочь.

— Ну и что — дочь. Выйдет замуж, будет с мужем жить. Я не отрекусь.

Во второй раз пригрозили тюрьмой.

— Воля ваша.

Отца Михаила арестовали 31 августа 1937 года, ему было 47 лет. На прощанье он оставил жене записку со словами: «Не плачь, не ропщи — тому времени быть. На нас сбылись слова Спасителя…» Записка не сохранилась: матушка из страха перед обыском уничтожила ее.

В вину отцу Михаилу поставили организацию на территории Кулебакского района контрреволюционной церковно-фашистской группы, руководство и вербовку в нее новых членов, ведение «религиозной пропаганды, направленной на срыв проводимых мероприятий партии и правительства». На следствии от отца Михаила требовали признания виновности, представляли «доказательства»: целый ряд «свидетельских показаний соучастников». Попытки следователя были безуспешны — священник вел себя стойко, обвинения категорически отверг: «Признаваться мне не в чем».

Решением Тройки НКВД по Горьковской области от 11 ноября 1937 года отец Михаил был приговорен к расстрелу с конфискацией имущества (конфисковали даже детский велосипед). Протоиерей Михаил Гусев был расстрелян 20 ноября, накануне дня его Ангела — Собора Архистратига Михаила и прочих Небесных Сил бесплотных.

Вместе с отцом Михаилом арестовали тринадцать человек — священников и мирян города Кулебаки и сел Кулебакского благочиния. Пятеро из них были приговорены к высшей мере наказания — расстрелу. В то время родственникам вместо сообщения о смертном приговоре писали: «Выслан без права переписки».

Простите меня за все.В деле протоиерея Михаила хранится письмо матушки осужденного и расстрелянного вместе с ним протодиакона Евлампия Парвицкого. Отца Евлампия уже два года как нет в живых, а его супруга, не зная этого, обращается с просьбой о помиловании к Сталину. Вот это письмо: «Дорогой товарищ Иосиф Виссарионович! Мой муж, Парвицкий Евлампий Петрович, 63-х лет, служитель религиозного культа (диакон), был взят в Кулебаках сотрудниками НКВД 5 сентября 1937 года и 19 октября того же года был отправлен в Горький, и из Горького он выслан в дальние лагеря (как мне сообщили) без права переписки. Я осталась совершенно одна, к труду неспособна, на службу не берут, хотя я имею среднее образование. В свое время была учительницей, а теперь муж и переживания сделали меня инвалидкой, и осталась, конечно, без пенсии. Живу сейчас на иждивении воспитанницы, которая работает в амбулатории сестрой, получает 140 р. Живем на квартире, и она делится со мной куском хлеба. Очень прошу Вас, Иосиф Виссарионович, помочь мне: будьте настолько милостивы, возвратите ко мне моего старика и дайте возможность нам последние годы, а может быть месяцы, прожить вместе. Чем он виноват, что родители его воспитали верующим? Больше за ним никакой вины нет, врагом народа он никогда не был и быть не может, никогда он не имел даже мыслей противозаконных. Без пристрастия могу сказать, что человек он был бедный, да ведь уже и старик, чего нам надо — только спокой и кусок хлеба. Куда-нибудь поступил бы в сторожа или в контору, смог бы заработать на хлеб, и больше ничего нам не надо. Будьте настолько добры, Иосиф Виссарионович. Вы можете это сделать, и думаю, что никогда Вы себя не заставите раскаиваться, сделавши такое доброе дело.

28 мая 1939 года. Парвицкая Мария Александровна».

Семья отца Михаила тоже несколько лет не имела известий о судьбе батюшки, и родные надеялись, что он в ссылке. Только в 1956 году пришло лукавое письмо, в котором сообщалось, что батюшка умер от дистрофии в 43-м году. Но нет ничего тайного, что не стало бы явным. Правда, матушка уже скончалась, но дочь отца Михаила, пенсионерка Мария Михайловна Никулина (Гусева) — та самая Маня, которая когда-то в белом платьице причащалась в Дивееве Святых Таин из рук умного и доброго папы, — знает теперь, что отец ее был убит. Принял мученическую кончину, но сана священнического не посрамил.

В Нижнем Новгороде, недалеко от тюрьмы, на Бугровском кладбище есть маленький участок земли, на котором в то время тайком зарывали в общей могиле расстрелянных или не выдержавших предварительного следствия людей. Родственники покойных прямо на деревьях или на стене каменной кладбищенской ограды прибивают таблички с именами. Там нет таблички отца Михаила, но в последнем извещении, полученном Марией Михайловной Гусевой об отце, сообщалось, что местом его захоронения, видимо, следует считать Бугровское кладбище.

Священномученик Александр Крылов (1879 – 1937)

Священномученик Александр родился в 1879 году в селе Варганы Макарьевского уезда в семье псаломщика Иоанна Дормидонтовича Крылова и его жены Марии, у которых было шестеро детей. Два старших брата Александра, Владимир и Алексей, служили священниками в соседних селах, а брат Николай диаконом в селе Кекино.

В 1897 году Александр Крылов выбыл с 1-го курса Нижегородской Духовной семинарии и затем в течение пяти лет учительствовал. 29 августа 1902 года Александр Иванович был рукоположен Преосвященным Назарием (Кирилловым) в сан диакона с назначением на приход в село Вершинино Васильсурского уезда. В Рождественском храме села Вершинино диакон Александр Крылов прослужил до самой революции.

С 1926 года отец Александр стал служить в качестве священника в Спасо-Преображенском храме в селе Ляпуны Лысковского района.

В 1931 году отец Александр был осужден за антисоветскую агитацию на два года принудительных работ с конфискацией имущества, но затем священник был оправдан. В 1935 году его вновь арестовали. Отец Александр находился под арестом в Горьковской тюрьме в течение месяца.

17 сентября 1937 года иерей Александр был арестован сотрудниками Лысковского НКВД на основании лживых показаний, полученных под пытками у других арестованных священнослужителей. В доме священника во время обыска не нашли ничего ценного, кроме личной переписки. После ареста его сначала отправили в лысковскую тюрьму, а затем заключили под стражу в горьковскую тюрьму.

28 октября 1937 года следователь допросил священника:

— Вы арестованы как участник контрреволюционной церковно-фашистской диверсионно-террористической организации. Признаете ли себя в этом виновным?

— Виновным себя не признаю.

— Следствие располагает достаточным материалом и показанием свидетелей, которые показывают о вашем участии в контрреволюционной организации. Признаете себя виновным в этом?

— Ни в какой организации я не принимал участия и виновным себя не признаю.

— Следствие имеет показания участников вашей контрреволюционной церковно-диверсионной террористической организации, которые показывают, что вы вели вместе с ними подготовку террористических актов и совершили целый ряд поджогов колхозного имущества и отдельных колхозников. Признаете ли себя в этом виновным?

— Виновным себя не признаю.

После допроса следователь дал отцу Александру подписать данный протокол и больше его не допрашивали. На основании лжесвидетельств и оговора других арестованных по этому делу в завершение следствия отца Александра обвинили в том, что он будто бы участвовал в сожжении двадцати домов и скирды соломы в селе Ляпуны, колхозного двора в селе Уварово и мельницы в деревни Гугино. Все беды и убытки местного колхоза были представлены как контрреволюционная деятельность церковников. Кроме того, священника обвинили в том, что он готовил террористические акты против районных советских руководителей, а его дом являлся конспиративной квартирой, в которой проводились нелегальные собрания.

11 ноября 1937 года Тройка НКВД приговорила священника к расстрелу. Иерей Александр Крылов был расстрелян 20 ноября 1937 года.